ОДНОЙ МЕДАЛИ

[deepdarkthicket]

ОБНОВЛЕНО 08.05, «ЧЕЛОВЕЧНОСТЬ»

Официально можете поздравить  Kuro Sinji. Этот человек всё-таки утянул меня в пучины Старбакса. В слэш. В слэш, Карл!
А потом пошли хэдканоны, упорос и канистры с бензином. В итоге – очередные драбблы. Которые будут жить вот тут. По крайней мере, драбблы на этот конкретный хэдканон.

Название: Одной медали
Основные персонажи: Стивен Роджерс [x2], Джеймс Бьюкенен «Баки» Барнс, Брок Рамлоу, позже Мстители
Пейринг: ГИДРа!Стив/ЗС!Баки\Стив
Рейтинг: R
Жанры: Слэш, Ангст, Hurt/comfort, ER, AU, Songfic, Юст набор может и будет меняться в зависимости от
Описание: У каждой медали есть две стороны.

Следить за работой на Фикбуке

Предупреждения: ГИДРа!Стив, Насилие, Нецензурная лексика

ВАЖНО: Работы размещаются ниже не по времени добавления, а в том порядке, как должны быть в хронологии

Стив кажется единственной действительно важной вещью в его жизни.

Когда Стива нет рядом, мир затухает, теряет краски и съёживается до самых простых вещей и банальных, доведённых до автоматизма действий. Вроде дыхания. Шагов. Оценки расстояния до цели.

Когда Стива нет рядом, становится холодно.
Чертовски холодно.
Солдат ненавидит холод.

Когда Стива нет рядом, демоны из морозной пустоты поднимают головы, щурят красные глаза и терзают памятью, которой нет.

Когда Стива нет рядом, очень трудно держать себя в руках. Делать что-то не для Стива вообще слишком сложно и даже словно бы в чём-то неправильно.

Когда Стива нет рядом, Солдат точно теряет почву под ногами. Никакой устойчивости, никакой уверенности.

Когда Стива нет рядом, всё в принципе становится не таким, как должно быть.
Потому что Стив – это вся вселенная.

***

Зимний Солдат не имеет права лгать вышестоящим офицерам. Если ответить на вопрос нельзя – он обязан молчать.
На вопросы куратора отвечать необходимо незамедлительно. На все без исключения.

Зимний Солдат не имеет права лгать.

Единственный, кому он не лжёт, это Стив.

Они оба прекрасно знают, что, несмотря на все старания Коммандера, рано или поздно Солдата снова ждёт обнуление. Потому что оно всегда есть.
Потому что ГИДРа боится потерять контроль над своим лучшим оружием.
Потому что им нужна живая, полностью подконтрольная машина, способная при том реагировать, как человек, потому что непредсказуемость человеческого разума перебивает любые расчёты и алгоритмы.

Коммандер Роджерс – тот, кто обеспечивает Солдату этот кусочек человечности.
Но он не должен влиять на оживающее рядом с ним оружие сильнее, чем ГИДРа.

Вот только влияние нацистов держится только первые пару дней, хотя чаще и того меньше. Пока организм не вернётся в строй окончательно, пока не восстановятся полностью рефлексы. Пока Солдат не сообразит, что единственный, к кому он может спокойно, не задумываясь повернуться спиной – это Стив.

Всё остальное время до следующего обнуления выигрывается только ложью. Холодной, расчётливой, под стать позывному.

И единственный, кому никогда не лжёт Зимний Солдат, это Стив.

***

Когда Стив возвращается в их комнату злой, как чёрт, Солдат понимает: не вышло.
Это заставляет свербеть что-то в районе груди.
Потому что если не вышло – значит, примерно через неделю ему всунут капу в зубы и выжгут всё – выжгут Стива – из головы разрядами тока. Солдат не боится боли, он привычен к ней, но он боится того, что придёт за ней следом. Он не хочет забывать Стива, Стив всё, что у него есть, а когда ничего не остаётся, то как же тогда?
Когда они ложатся спать – кровати сдвинуты уже давно, и никому до этого нет никакого дела, – Солдат утыкается лбом в напряжённую, каменную почти спину Стива и просто дышит, пытаясь только запомнить ещё сильнее.

Он находит не то чтобы старую, но изрядно побитую жизнью камеру случайно. В каморке, примыкающей к их со Стивом комнате, свален всякий хлам, так что не удивительно обнаружить там что-то в таком духе.
Находит – и загорается.

— Сними.
Стив хмурится непонимающе, наклоняет вопросительно голову набок, и Солдат невольно улыбается. Скупо, уголком рта, зато искренне.
В живых пальцах готовая к съёмке камера.
— Я знаю, что не получилось.
«Я хочу иметь возможность вспомнить хотя бы так», говорят глаза Солдата. «Я не хочу тебя забывать», говорит его тон. «Пожалуйста, Стив».
И, как и всегда, не нужно просить дважды.
Солдат рад.

Они чистят оружие, и всё как всегда, но он стоит чуть ближе к Роджерсу, периодически случайно касаясь того плечом, кончиками пальцев – он знает, что Стив не против, Стив сам приучил его к этому. Солдат благодарен, и выражает это так, как получается лучше всего.
Короткий спарринг – скорее вечернее развлечение, чем серьёзная тренировка. Но Стив всё ещё зол, и это играет свою роль. Поэтому хватка на живом плече – сильная, жёсткая. Рывок на себя – требовательный.
Солдат всё понимает и тянется ближе в ответ.

На полке тихо мигает лампочкой, оповещающей о ведущейся съёмке, видеокамера.

***

Иногда Солдату очень хочется послать всё это к чёрту. Хоть как-нибудь.
Чтобы Стив не был вынужден каждый раз делать всё заново, приучать к себе, реанимировать стёртые ударами тока чувства.
Чтобы он сам не был вынужден раз за разом проживать это. Несмотря на выжженную память, Солдат уверен, что оно всегда так же больно, как и сейчас.

Иногда это желание жжёт изнутри, разрывая на части, требуя выхода.

Но Зимний знает, почему не просил об этом раньше. И знает, почему не попросит потом, когда всё закончится, и Стив вытащит его из кресла, взмокшего, потерявшего сознание, пустого, как разбитый сосуд. Знает, даже несмотря на то, что от памяти его спустя пять минут ничего не останется.

Потому что пока что Солдат помнит, как выглядит спящий Стив. Как выглядит довольный Стив. Как выглядит Стив, вновь приучивший его к тому, что прикосновения между ними – правильно.
Потому что Солдат – Джеймс – помнит, как выглядит Стив рядом с ним, и вдолбленное в подкорку мозга осознание того, что он просто нужен этому человеку, не стереть никакими обнулениями.
Потому что Стив смотрит на него прямо сейчас.

***

Солдат молчит.
Ещё минуту назад он готов был разгромить эту лабораторию к чертям собачьим за одно только прикосновение к себе. Рамлоу видел несколько раз, когда Джеймса так перемыкало. Совершенное, мать вашу, оружие ГИДРы.
Это похлеще бочки с порохом, на которую посадили ребёнка, играющего со спичками.

В отсутствие Роджерса на все процедуры вызывают Удар. В качестве превентивной меры именно на такой случай. Только ни хера же не помогает.
Вот как сейчас.

Солдат раскидал группу, словно месячных котят. И, кажется, свернул шею одному из учёных. Ещё минуту назад он выглядел так, что Броку в страшных снах сниться будет: бешеный, лихорадочный взгляд и явная готовность убивать.
А потом в помещение влетел чёртов Роджерс.

И теперь Зимний смотрит на этого мудака снизу вверх и успокаивается просто на глазах. Роджерс кладёт руки ему на плечи – именно такое прикосновение вызвало вспышку пять минут назад, – притягивает к себе, что-то шепчет на ухо. Подводит к креслу, усаживает. И Солдат позволяет закрепить свои запястья на тот случай, если боль, пока его будут штопать, снова перемкнёт чёртов выключатель в его голове.
Только не перемкнёт. Потому что Роджерс стоит в поле его зрения и смотрит, не отрываясь. Рамлоу знает, что не перемкнёт, он уже видел.
Потому что Роджерс – это рычаг, который ГИДРа использует для контроля своего совершенного оружия.

И от взгляда, который Солдат не отводит от Роджерса, хочется начистить последнему его чёртово лицо.

***

Хоть из Барнса и делали подобие на него, на суперсолдата, Стив очень быстро выяснил, что регенерация у Зимнего по итогу получилась несколько медленнее, чем у него и… у него. У того него, который не он. У Стивена Роджерса, который Стивеном Роджерсом быть не мог, однако был и казался отражением в кривом зеркале.
Собственно, он не был. Он есть. Стоит напротив и смотрит исподлобья, и в глазах – хмурых, как небо перед грозой (ярко-голубых, с прямолинейным взглядом, как у самого Стива, но при этом совсем другим), почему-то болезненно напоминающих глаза Зимнего Солдата, которым стал Баки Барнс – мрачное торжество.
И они оба прекрасно знают, почему.

По сути дела, у Стива нет никакого резона ревновать. Потому что – эй, это Баки Барнс, это твой лучший друг; это Зимний-Солдат-Джеймс, которого ты не знаешь нисколько; это человек, на которого у тебя нет никаких прав, потому что ты рядом с ним всего ничего, потому что не ты вытаскивал его из кресла для обнулений (ты бы не пустил его туда вовсе), потому что не ты был рядом с ним всё это время, потому что…

У Стива нет никакого резона, никакой причины ревновать, однако когда он видит на шее Джеймса – Баки, блять, Баки, и вот совсем не стыдно за ту нецензурщину, что вертится в мыслях непрестанно – отчётливые, просто в глаза бросающиеся метки засосов и укусов – и побери дьявол его усиленный сывороткой слух, но Кэп точно знает, когда они появились, – то отчего-то приходится стиснуть зубы так, что челюсть сводит, чтобы не врезать как следует Коммандеру Роджерсу в его идеально идентичный стивову подбородок. От души.

Когда Стив видит на шее Джеймса эти отметки, почему-то становится почти больно от осознания, что они остались там без его участия.